×

Предупреждение

JUser: :_load: Не удалось загрузить пользователя с ID: 634

Версия для печати

ИРАКЛИЙ ХИНТБА: «АБХАЗИЯ ОТХОДИТ ОТ ПАРАДИГМЫ ВЫЖИВАНИЯ»

Интервью Понедельник, 21 сентября 2015 12:08
Оцените материал
(6 голосов)

Доцент Российского государственного гуманитарного университета,  эксперт Российского совета по международным делам Сергей Маркедонов взял интервью у кандидата политических наук,  начальника экспертного управления Администрации президента Абхазии Ираклия Хинтба.  

Интервью подготовлено для Caucasus Times

Caucasus Times: Всего несколько дней назад Ваша республика отмечала седьмую годовщину признания? Что изменилось с этого момента в Абхазии? Какие процессы Вы считаете приоритетными для ее развития за все эти годы?

Ираклий Хинтба: После 26 августа 2008 года – признания Российской Федерацией Республики Абхазия в качестве независимого государства – международный статус Абхазии значительно укрепился, и в целом политико-правовые реалии в Закавказье претерпели значительные изменения. Абхазо-российские отношения стали межгосударственными, и их всемерное укрепление и развитие – не только ключевым направлением внешней политики Абхазии, но и фактором, во многом определяющим становление Абхазии в качестве суверенного, независимого и экономически благополучного государства.

17 сентября 2008 года был подписан рамочный Договор о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, в развитие которого последовало принятие более 80 межгосударственных, межправительственных и межведомственных соглашений, охватывающих практически все направления двустороннего сотрудничества.
Если говорить о приоритетных процессах, то после 2008 г. Абхазия начала отходить от парадигмы выживания. Встала задача выхода на траекторию социально-экономического развития. Россия обеспечила для этого базовые условия: прочные гарантии безопасности и щедрую финансовую помощь.

В 2009 г. были подписано абхазо-российское соглашение о совместных усилиях в охране государственной границы Абхазии, а в 2010 г. - соглашение об объединенной военной базе. Обеспечение безопасности Абхазии, в том числе защита от потенциальной военной агрессии Грузии, вышли на новый уровень.

Благодаря соглашениям в финансово-экономической и социальной сферах в Абхазию стало поступать российское финансирование в виде финансовой помощи бюджету, на выплату пенсий жителям Абхазии - гражданам России и на программы развития - Комплексный план содействия социально-экономическому развитию Абхазии на 2010-2012 годы и Инвестиционную программу содействия социально-экономическому развитию Абхазии на 2013-2015 годы. Всего по состоянию на 31 декабря 2014 года общий объем финансирования, поступившего в Абхазию из Российской Федерации, составил около 35 млрд руб.

Если в предыдущие годы российское финансирование направлялось, в основном, на реализацию инфраструктурных проектов – строительство и восстановление школ, больниц, детских садов, учреждений культуры, дорог, систем водоснабжения и канализации, коммуникаций – то в настоящее время акцент постепенно смещается в сторону поддержки реального, производящего, сектора экономики. При этом особое внимание, как и прежде, будет уделяться инфраструктурному направлению, являющемуся драйвером роста экономики.

Одна из ключевых проблем экономики Абхазии – наличие огромного теневого сектора. Совокупный объем неучтенных и незарегистрированных (внелегальных) активов, в частности собственности, а также незадействованных в экономическом обороте сбережений у населения, в сотни раз превышает бюджет страны. Схожие экономические реалии на примере стран Латинской Америки и постсоциалистических государств хорошо описаны Эрнандо де Сото в книге «Загадка капитала». Экономика не может развиваться, когда большая часть национального богатства не легализована и не используется в качестве капитала и источника и движущей силы экономического роста. Без официально оформленной частной собственности современная рыночная экономика невозможна. Поэтому важнейшей задачей сегодняшнего дня должны быть институциональные реформы, связанные с созданием системы надежных гарантий прав собственности, полноценного учёта национального богатства, оптимизации системы госуправления и расходов бюджета, реорганизации неэффективных госпредприятий, внедрение принципа верховенства закона и другие изменения. Во многом, эта работа уже начата. Нужно продвигать это поначалу болезненные, но совершенно необходимые преобразования, для того чтобы Абхазия состоялась как полноценное суверенное государство.

Caucasus Times: Абхазия долго шла к международному признанию. И долгие годы пребывала в статусе непризнанного образования. Какие основные этапы во внешнеполитическом позиционировании республики за постсоветский период Вы могли бы выделить?

Ираклий Хинтба: Здесь наблюдается константа – Абхазия на всех этапах и при любых обстоятельствах позиционировала себя как союзник России. «Естественным союзником России» называл Абхазию Первый Президент Владислав Ардзинба. Даже в тяжелые годы блокады, введённой решением саммита глав государств СНГ в 1996 г., даже в условиях, когда российское руководство 1990-х гг. мыслило в большей степени в категориях «территориальной целостности Грузии», Абхазия содействовала обеспечению интересов России в Закавказье.

При столь устойчивой внешнеполитической ориентации, не предполагавшей кардинальной смены парадигм или активного поиска новых реальных союзников, не имеет смысла выделять какие-то отдельные этапы во внешнеполитическом позиционировании Абхазии. Не являлись этапными ни попытки наладить диалог с другими странами или объединениями, в частности с Европейским Союзом, ни риторическое провозглашение «многовекторности» во внешней политике Абхазии. Все эти попытки прорвать международную изоляцию, не вредившие пророссийской ориентации, сталкивались с поразительной ригидностью западных подходов к ситуации в регионе. Изоляция продолжается по сей день. Европейская идея «взаимодействия без признания», по-видимому, угасла в зародыше, вновь уступив место «стратегическому терпению» – столь же бесполезной для региональных, да и для западных, интересов концепции, как и миф о «российской оккупации».
Сегодня Абхазия позиционирует себя в качестве союзника и стратегического партнёра России в формирующейся полицентричной системе мироустройства. В данном случае политический и ценностный векторы совпадают. В развитие этого направления 24 ноября 2014 года был подписан важнейший абхазо-российский Договор о союзничестве и стратегическом партнёрстве. В Абхазии осознают значимость союзничества с Россией, направленного на укрепление региональной стабильности и безопасности и обеспечение условий поступательного социально-экономического и политического развития Абхазии.

Усиление конфронтации России и Запада вокруг ситуации на Украине привнесло дополнительное геополитическое измерение в региональные конфликты в Закавказье. По абхазо-грузинской границе проходит водораздел между сферами влияния России и Запада. В американском экспертном сообществе всё чаще раздаются мнения о необходимости активизации роли Запада в Закавказье, его большей вовлеченности в дела региона. В частности, в недавнем докладе института Брукингса подчёркивается отсутствие синергии в подходах США и ЕС, что привело к замене их реальной политики в Закавказье «имитационной политикой», которую нельзя противопоставить «российской экспансии» в регионе. Логическим следствием этих выводов может быть не продвижение политики «мягкого регионализма», а усиление острой геополитической конфронтации, в которую Запад хочет втянуть и Турцию. В этих условиях растёт риск искусственной «разморозки конфликтов».

При всём этом Абхазия не отказывается от контактов с Западом на основе равноправия и взаимного уважения. Однако ни в ЕС, ни в США пока не готовы к перезагрузке концептуального видения ситуации в Закавказье. Строить же отношения с этими игроками за счёт союзничества с Россией или же какой-то серьёзной модификации наших принципиальных позиций в Абхазии не намерены.

Caucasus Times: Сегодня многие эксперты (в особенности в Европе и в США) говорят о том, что за последние семь лет независимость Абхазии стала де-факто зависимостью от России. Как бы Вы прокомментировали этот сюжет? Что здесь наносного, а в чем есть рациональное зерно?

Ираклий Хинтба: Нет ничего предосудительного в том, что Абхазия как небольшое, становящееся на ноги государство может зависеть в определенных вопросах от признавшей её мировой державы. В этом смысле мы ничем не отличаемся от десятков других государств, которые находились в похожих с нами условиях на этапе становления, и даже выглядим приличнее некоторых якобы независимых и международно-признанных государств, где фактически существует внешнее управление. Любое небольшое государство ищет в международной системе центр силы, который в большей степени соответствует её как прагматическим, так и ценностным ориентирам. Хорошо, когда эти ориентиры совпадают, ведь нас с Россией связывают тысячи нитей – в том числе исторические, культурные, человеческие.

Причём удивительно, что навешивают на нас ярлык «зависимости от России» представители тех государств, которое за последние двадцать лет сделали всё, чтобы Абхазия не имела возможности выхода на широкую международную перспективу.

Безусловно, гиперболизировать объективную зависимость, сгущать её до идеологизированных клише типа «российской оккупации», чем занимаются наши оппоненты, категорически недопустимо. Абхазия - это не искусственное созданное «буферное государство» и некий инструментальный проект. Здесь хорошо осознают свои национальные интересы, которые связаны с результатами героической национально-освободительной борьбы абхазского народа. Эти достижения уже прочно встроены не только в идеологические основы нашего государства, но и в ценностную структуру самосознания. Перечеркнуть их невозможно.

Все помнят горячую политическую дискуссию в Абхазии по проекту Договора о союзничестве и стратегическом партнерстве. Спрашивается: можно ли представить такое обсуждение в оккупированном государстве? В результате, для любого объективного наблюдателя стало понятным, что подписанный Договор концептуально направлен на качественное развитие абхазо-российских отношений через укрепление реального суверенитета Абхазии. Россия предоставляет нам возможность модернизировать социальную сферу и создать реальный сектор экономики, стать экономически и финансово более самодостаточными, а следовательно, укрепить суверенитет. Сможем ли мы воспользоваться этой возможностью – зависит от нас.

Причём, пожалуй, впервые в абхазо-российских отношениях появляется формализованная кондициональность. Скажем, в качестве условия российского софинансирования повышения заработных плат выдвигается реализация системных преобразований, связанных с оптимизацией неэффективных расходов, принятием и осуществлением программы повышения эффективности в отдельных сферах – при методическом и консультационном содействии России. При таком содействии в Абхазии заработала казначейская система исполнения бюджета – важнейшее институциональное нововведение. Эти системные изменения должны, в том числе, стимулироваться извне – именно так модернизировались постсоциалистические европейские страны.

В Абхазии стремятся запустить мотор внутреннего развития, повышая налоговую дисциплину, поддерживая через инструменты кредитования малый и средний бизнес, выводя экономику из тени. В результате Абхазия должна достичь приемлемого уровня самофинансирования. Эту задачу ставит сегодня Президент Рауль Хаджимба. В проекте государственного бюджета Абхазии на 2016 г. доля собственных доходов должна вырасти в два раза - почти до 60 % от всей доходной части. Это правильное направление, которое поддерживают и наши российские коллеги.

Очевидно, что снижение прямой финансовой зависимости позволит укрепить абхазо-российские отношения и лишит наших общих оппонентов возможности навесить на нас очередной ярлык.

Caucasus Times: За последние годы, бывая в Абхазии, я слышал от многих, что грузинский фактор перестал играть важную роль в жизни республики? Безопасность Абхазии гарантирована Россией, а после 2008 года Тбилиси потерял инструменты давления на Сухуми (контроль над Кодори). Как, по Вашему мнению, обстоят дела на этом направлении?

Ираклий Хинтба: Грузинский фактор действительно стал менее заметным в дискурсе безопасности, но его значимость во внутренних политических процессах сохраняется. Наблюдается интересная ситуация. Молодежь, целое поколение, выросшее после войны, практически не связана эмоционально с Грузией и зачастую имеет об этой стране весьма приблизительное представление. Некоторые не знают даже, как звучит грузинская речь. В то же время, в определенных ситуациях, когда речь заходит об ущемлении интересов Абхазии, даже такая молодежь становится «эмоциональным сообществом», благодатной аудиторией для восприятия алармистской риторики. Конфликт с Грузией в массовом создании – отнюдь не реалии вчерашнего дня.

Отношения с Грузией после августа 2008 г. развивались в парадигме «невоенной конфронтации»: пытаясь нивелировать решение России о признании Абхазии, Грузия использовала целый набор политико-дипломатических, правовых и информационно-пропагандистских инструментов для изоляции Абхазии, её позиционирования в качестве «оккупированной территории», подрыва социально-экономического развития страны. Администрация Саакашвили стремилась переформатировать конфликт из грузино-абхазского в грузино-российский, что автоматически делало недостижимыми любые договоренности по его урегулированию. По вине Грузии перестали работать правила игры и механизмы, заложенные в документах середины 1990-х гг. (в частности, Московское соглашение от 14 мая 1994 г.).

После смены власти в Грузии в 2013 г. новое руководство страны хоть и снизило градус агрессивной риторики и прекратило поддержку диверсионной деятельности в Галском районе Абхазии, однако пока не сумело переломить инерцию старых подходов и отказывается, как и предыдущая администрация, подписывать с Абхазией соглашение о неприменении силы. Грузия технически продолжает находиться в состоянии войны с Абхазией, не признавая при этом наличия конфликтных отношений, - следовательно, не может быть создано приемлемого переговорного пространства для урегулирования межгосударственного конфликта.
Необоснованные притязания Грузии на наше государство, велеречивые заявления о любви к «братьям-абхазам», расходящиеся с реальными действиями, оскорбительные доклады о ситуации с правами человека в Абхазии, которые начал готовить МИД Грузии – всё это создает крайне неблагоприятный фон для нормализации наших отношений.

Несмотря на неурегулированные взаимоотношения с Грузией, необходимо привести ситуацию в приграничном Галском районе, а также на абхазо-грузинской границе, в состояние правовой определенности. Речь идёт о скорейшем упорядочении правового статуса жителей Галского района, не обладающих гражданством Абхазии. Должен быть в максимально сжатые сроки принят закон, позволяющий предоставлять этим людям вид на жительство. Нужно исключить ситуацию, когда в ситуации правовой неразберихи появляется простор для незаконных действий.

Неприемлемая ситуация имеет место на абхазо-грузинской границе. Официально товары, поступающие с территории Грузии, не облагаются таможенной пошлиной и иными сборами, при этом неформально перевозчики грузов платят немалые деньги в карманы отдельных лиц. Об этом всем известно. Учитывая, что остановить эти товарные потоки на сегодняшний день нереалистично, считаю абсолютно обоснованной идею Президента об организации официального таможенного обложения ввозимых и вывозимых через абхазо-грузинскую границу товаров и грузов. Речь не идёт об официальной торговле с Грузией – никто с грузинским государством или компаниями не торгует. Мы говорим о том, что деньги, предназначенные государству, должны поступать в бюджет, а не в чей-то частный карман. Да и в принципе, государственная граница без полноценного таможенного контроля (если речь не идёт о специальных режимах) – это нонсенс.

Caucasus Times: Практически сразу же после «пятидневной войны» 2008 года начались консультации в Женеве. За все это время только ленивый эксперт не критиковал их за неэффективность. Вы участвовали в работе этого формата, видели его не только в качестве политолога. Каковы цели, задачи консультаций не вообще, а конкретно для Абхазии? И какие перспективы Вы видите для нее здесь?

Ираклий Хинтба: Дипломатическая работа – это профессиональная деятельность, и для её оценки нужны профессиональные знания и навыки. Гарольд Никольсон в своей книге «Дипломатия» писал о том, что у каждого есть своё мнение и даже готовое решение по любому международному вопросу, причем решения эти иллюзорно просты и очевидны - так почему же эти нудные дипломаты всё продолжают и продолжают встречаться за столом переговоров? В дипломатии не бывает устраивающего только одну сторону результата. В этом деле надо избегать завышенных ожиданий.

О недостатках Женевских дискуссий уже многое сказано – это, в первую очередь, неформализованный статус участников. Скажу о позитиве. Женевские дискуссии – пожалуй, единственный наш канал доступа к международному сообществу. В дипломатии зачастую важен сам канал общения, то есть важен процесс, задел на будущий предметный диалог. Кроме того, как верно отмечено в аналитическом докладе «Оценка политических рисков в регионе Закавказья (Южного Кавказа)», ввиду участия абхазских и югоосетинских делегаций в Женевских дискуссиях «даже горячие противники признания Абхазии и Южной Осетии не станут оспаривать их роль и значение в урегулировании конфликтов и стабилизации (или, наоборот, дестабилизации) Кавказа».

Цель Женевских дискуссий – обеспечение стабильности и безопасности в регионе. С 2008 г. никаких серьезных осложнений ситуации не наблюдалось - во многом, это результат регулярного общения сторон в Женеве. Помимо политических тем, в Женеве активно обсуждаются и не без практических результатов вопросы гуманитарно-культурного характера, проблематика прав человека. Мы должны активно использовать международно-правовые инструменты, апеллировать к международной практике, а также к моральным нормам для аргументирования необходимости снятия барьеров к международному общению граждан Абхазии, отмены грузинского антиправового закона о т.н. оккупированных территориях, подписания юридически обвязывающего соглашения о неприменении силы.

Безусловно, Женевским дискуссиям не помешали бы новые импульсы и свежие идеи, определенная концептуальная встряска. Здесь могли бы быть полезны и предложения экспертного сообщества. Женевские дискуссии могут продолжаться много лет (например, переговорный процесс по Приднестровью в формате «5+2» длится уже 10 лет, Минская группа ОБСЕ по урегулированию ситуации вокруг Нагорного Карабаха действует более 20 лет. Дело не в этом. Главное, чтобы для всех участников Женевский форум оставался приемлемой коммуникационной площадкой. Также необходимо понимать, что наличие Женевского процесса не означает автоматическую недопустимость иных форматов взаимодействия, включая двусторонние.

http://caucasustimes.com/article.asp?language=2&id=21442

 

Прочитано 3447 раз