При всём, при том, что политический фон, на котором происходил сбор подписей в поддержку референдума, был негативным, когда президент все же подписал указ о дате всенародного голосования, у меня возникала надежда на то, что кураторы, очевидно, посоветовали, что референдум надо провести: есть возможность привлечь людей, есть определённые группы людей в Абхазии, которые по команде придут и проголосуют «как надо». Но теперь я понимаю, что они и этого испугались: а вдруг не удастся проконтролировать всех и кто-то проголосует «не так, как надо». Вот и нашли другой выход. О нем я хотел бы особо поговорить.

Я обращаюсь к инициативной группе, которая проделала огромную работу и собрала 21 тысячу подписей в поддержку проведения референдума. Даже сегодня, уже после того, как подписан указ о проведении референдума, ее пытаются в чем-то заподозрить, обвинить в нарушении закона, в фальсификации подписей, во введении в заблуждение людей, которые поставили личные подписи в подписных листах и многом другом. Совершенно ясно и понятно, выступающие здесь до меня тоже об этом говорили, говорили, и это еще более усиливает мои опасения в том, что власть сделает все, чтобы референдум не состоялся.

А как еще расценивать тот факт, что президент не осудил действия министра внутренних дел Леонида Дзапшба, который на расширенном совещании сотрудников МВД угрожал им увольнением с работы, если они примут участие в референдуме. Министр заявил и о недопустимости голосования на референдуме членов их семей. Он договорился до того, что «действующая власть против референдума, а вы что хотите!».

И как можно проводить референдум, если нет доступа на телевидение, если нельзя развешивать растяжки и устанавливать баннеры, когда с экрана телевидения слово «референдум» звучит почти как преступление?

Я согласен мнением сопредседателя Блока оппозиционных сил Аслана Георгиевича Бжания о том, что неявка на референдум – не будет означать победу властей. Это абсолютно понятно, но власти, видимо, посчитали, что неявка – лучше, чем проигрыш.

Я думаю, что власти, а скорее всего их кураторы, все это просчитали и решили, что неявка на референдум будет лучше, нежели люди проголосуют за досрочные выборы.

Я выражаю искреннюю благодарность всем тем, кто в таких непростых условиях, находясь под прессингом властей, ведут разъяснительную работу среди населения, приводят доводы, почему люди должны прийти 10 июля на участки, и выразить свое отношение к вопросу, вынесенному на референдум. Но, на мой взгляд, следует обратить внимание и на то, что опасность срыва референдума очевидна.

И еще один момент. Я был очень разочарован, ознакомившись с ответом Генеральной прокуратуры на письмо с просьбой дать правовую оценку событиям 27 мая 2014 года. Структура, которая обязана следить за исполнением законов, не нашла ничего предосудительного в произошедшем.

Извините за грубость, но такой ответ означает: «Плевать мы хотели на вас и ваше мнение. Оно нас не интересует вообще. Да и кто вы вообще такие?».

Неужели они не задумываются над тем, что, при такой оценке случившегося два года назад, нечто подобное может повториться в будущем?

И в заключение, действующие власти и их кураторы должны понять, что препятствование проведению референдума - это такое же преступление, как и все то, что произошло 27 мая 2014 года".