С ученым беседовал Артем Кречетников.

Би-би-си: Ровно век назад большевики пришли к власти, и в России начался коммунистический эксперимент. Являлось ли это, как нас учили, исторически неизбежным?

Андрей Буровский: Октябрьский переворот был неизбежностью только в воображении марксистов. У них существовало представление, что история жестко детерминирована, одна формация должна сменять другую как времена года. Они в это верили.

Возможность такого переворота существовала, но как одна из нескольких, не более того. На любой развилке истории, как говорил покойный академик Никита Моисеев, в точке бифуркации, всегда возникает много вариантов развития событий. Реализовался один из них, причем изначально маловероятный.

Би-би-си: Николай Бердяев в "Истоках и смысле русского коммунизма" проанализировал особенности русской политический культуры и религии, писал об уравнительном представлении о справедливости, вере в возможность Царства Божия на земле, общинном духе и так далее. Он не был большевиком, но фактически утверждал, что случилось то, что должно было случиться.

Андрей Буровский: Я добавил бы еще идущий от петровских реформ небывалый в мире раскол между народом и образованным классом. Но все это были предпосылки, а не рок.

Февраль 17-го был неизбежен в том смысле, что самодержавие не могло до бесконечности сохраняться в XX веке. Оставались нерешенными или недорешенными два ключевых вопроса: земельный и национальный, прежде всего, еврейский. Было совершено много ошибок и затянуто много узлов.

Но было в целом здоровое, нормальное общество, которое могло развиваться очень по-разному. Эволюционный сценарий сорвали убийство Столыпина, мировая война и распутинщина.

Би-би-си: Феномен Распутина вырос из неизлечимого заболевания наследника. Значит, первую точку бифуркации Россия прошла в 1894 году? Выбери Николай II в жены принцессу без проблем с наследственностью, ничего особенно драматического и не случилось бы?

Андрей Буровский: Скорее всего, так. Если император женится по любви на невесте с генетическими изъянами, то это не поведение императора. У нашего последнего царя было немало симпатичных черт - прекрасный семьянин, культурно рафинированный человек - но не государственный муж, что поделать.

Би-би-си: Перейдем непосредственно к Октябрю. Февраль сильно раскачал лодку, но, наверное, она еще могла прийти в равновесие?

Андрей Буровский: И должна была! Помешали, опять-таки, три обстоятельства. Какая-то магическая цифра для русской истории. Причем действовали они в совокупности, и при отсутствии хотя бы одного из них не сработали бы.

Би-би-си: Как война влияла на внутреннюю ситуацию?

Андрей Буровский: Во-первых, массово вооружила народ, сделав его неуправляемым. Во-вторых, вызвала колоссальное изменение сознания множества людей.

В 1914-1918 годах были мобилизованы почти 70 миллионов человек, около 10 миллионов из них погибли

Миллионы мальчиков и мужчин были брошены на фронт, чем дальше, тем меньше понимая, за что они воюют. Чего стоят христианство, гуманизм, прогресс, права человека, вся существующая цивилизация, если допустили такое?

Не только в России, но во всех воюющих странах возникла революционная ситуация. В Германии вялотекущая гражданская война продолжалась до прихода Гитлера.

Одновременно с желанием каких-то радикальных перемен война обесценила человеческую жизнь и снизила планку морали. Уже весной и летом 1917 года в России начали вместо "убить" говорить "шлепнуть". Делов-то!

В-третьих, солдатское и народное желание немедленно кончить войну и вынесло наверх большевиков, потому что все остальные политические силы были к этому абсолютно не готовы.

Когда Ленин после возвращения из эмиграции выдвинул лозунг форсированного перерастания буржуазной революции в социалистическую, все решили, что он тронулся. В политику его вернула нота Милюкова [послание министра иностранных дел Временного правительства Павла Милюкова державам Антанты от 1 мая 1917 года о решимости России продолжать войну до победы - прим. Би-би-си].

Би-би-си: Могло ли Временное правительство выбить главный козырь из рук большевиков, заключив сепаратный мир?

Андрей Буровский: Да, конечно. Тяжелейшее, но необходимое решение. "Декрет о мире" следовало издать еще в мае сразу после отставки Милюкова.

Вторая, а по значению, пожалуй, первая причина - наличие в России партии, как у нас любят выражаться, не имевшей аналогов в мире.

Би-би-си: Чем большевики так сильно отличались, скажем, от эсеров? Те вообще были террористами.

Андрей Буровский: Эсеры допускали убийство людей, которых, уж там заслуженно или нет, считали врагами общества и свободы. Но по отношению к другим социалистам, либералам и, главное, народным массам придерживались норм общечеловеческой морали. И в случае своей победы планировали демократию, а не диктатуру.

Целеустремленности Владимиру Ленину было не занимать

Большевики являлись не политической партией, пусть даже экстремистской, а мафиозной группировкой, по моральной всеядности сравнимой с "Аль-Каидой", и превосходившей ее организованностью и дисциплиной.

Для них не существовало слова "нельзя". Своих целей они готовы были достигать любыми средствами, любой ценой, независимо ни от чего на свете.

Другим политическим силам иметь с ними дело было как нормальному обывателю с уголовником. Начинаешь что-то доказывать, а тебя бьют ножом в живот, прежде чем поймешь, что вообще происходит. Ты поймешь, но когда будешь лежать, истекая кровью, и уже ничего не сможешь сделать.

В СССР любили смеяться над отечественными и западными политиками и журналистами, предсказывавшими, что большевики продержатся неделю или месяц. А предсказатели были правы, им просто не приходило в голову, что удерживать власть можно такими методами. Это была игра по совершенно другим правилам.

Би-би-си: Насколько велика личная роль Владимира Ленина? Меньшевик Николай Валентинов в эмиграции писал своему партийному единомышленнику Борису Николаевскому, что "без Ленина революции в России быть бы не могло, у него была ражь, гипноз, он мог бы и десять революций сделать".

Андрей Буровский: Личность, конечно, чудовищная, но у Ленина имелся дублер с таким же, если не большим драйвом, авантюризмом и полным отсутствием рефлексии - Лев Троцкий.

Би-би-си: А еврейство не помешало бы Троцкому повести за собой массы, если бы Владимиру Ильичу летом 17-го года, условно говоря, кирпич на голову свалился?

Андрей Буровский: Не помешало же оно ему в 1905 году возглавить Петербургский совет рабочих депутатов, подвинув в сторону славянина Носаря-Хрусталева. И в ходе октябрьского переворота Троцкий отнюдь не скрывался за спиной Ленина. Мог бы сделать революцию, еще как!

Би-би-си: Вы говорили о трех причинах…

Андрей Буровский: А третья заключалась в том, что большевистскому "триумфу воли" противостоял апофеоз безволия.

Георгий Львов - убежденный толстовец, считавший, что страной вообще не нужно управлять, народ сам все устроит по уму.

Александр Керенский - не политик, а актер, если не сказать, фигляр, только имитировавший решительность.

Павел Милюков, видевший себя Тьером русской революции [глава временного правительства Франции после свержения Наполеона III, подавивший Парижскую коммуну - прим. Би-би-си] - тот, как и он, был историком. Только Тьер не болтал, а поднимал армию!

Все они были неплохими и неглупыми людьми, но нельзя требовать от крестьянина, чтобы он летал в космос, а от интеллигента - чтобы руководил в критической ситуации. Его задача - выдвигать идеи, а на войне писать боевые листки.

Би-би-си: Почему так получилось?

Андрей Буровский: При царе в правительственном лагере наверх шли те, кто поддакивал, а в легальной оппозиции - кто красиво говорил. Не оказалось людей дела в нужный момент в нужном месте. России требовался генерал, не обязательно в погонах, а по характеру.

Так выглядел штурм Зимнего в снятом к 10-летию революции фильме Сергея Эйзенштейна "Октябрь". На самом деле, сопротивления большевики не встретили, и в атаку через Дворцовую площадь не ходили

Би-би-си: Так он, вроде, явился? Был у Лавра Корнилова реальный шанс остановить революцию?

Андрей Буровский: Несомненно, если бы не поведение Керенского, в решающий момент испугавшегося за свою власть.

Гимназистки травились бы сулемой в знак протеста против правого террора, сегодня в России к Корнилову относились бы как в Испании к Франко, старшеклассники писали бы сочинения на тему "Почему я против диктатуры?". Но погибли бы не десять миллионов человек, а максимум десять тысяч.

Би-би-си: Могли ли стабилизировать ситуацию более ранние выборы в Учредительное собрание?

Андрей Буровский: Одной из главных ошибок Временного правительства было откладывать наиважнейшие вопросы до Учредительного собрания и одновременно притормаживать его созыв, чтобы поруководить лишние месяц-другой.

В обществе на обоих флангах нарастало ощущение, что власть нелегитимна, проблемы не решаются, и с этим надо что-то делать.

Если бы уже летом Россия получила правительство парламентского большинства, обоих путчей - корниловского и большевистского - скорее всего, не было бы.

Би-би-си: Суммируя сказанное, надо полагать, что вы не согласны с избитой фразой: "История не знает сослагательного наклонения"?

Андрей Буровский: История не знает сослагательного наклонения только для лентяев, которые не хотят думать. Конечно, мы не можем вернуться в февраль 17-го и изменить события.

Но пока настоящее не стало прошлым, в каждый момент происходит не то, что якобы фатально должно произойти, а то, что мы выбрали, либо чему не сопротивлялись.

http://www.bbc.com/russian/features-41862665