В то время как мимо нас пролетали веселые туристы, мы то и дело притормаживали, и Катя делала пометки в блокноте.

– Состояние самшита вдоль трассы отличное, – коротко прокомментировала она, – а чуть вглубь – даже на беглый взгляд всё изъедено. Но начинать надо по порядку. Первая площадка для нас сегодня – у Гегского водопада.

Уже у водопада выяснилось, что Аслан, для которого это была вторая поездка с Катей, не собирается отдыхать, как это принято у водителей, а так же, как и мы с Евгением Жуковым – супругом Екатерины и специалистом по охотничьему хозяйству, будет осматривать самшит.

Катя, хотя ученые должны сохранять хладнокровие в любых обстоятельствах, увидев в каком состоянии самшит там, где в прошлом году огневки не было, едва не расплакалась. Она собирала в колбы засохшие листы, страшно сожалела о раздавленной мною жирной гусенице и делала снимки.

В это время Аслан и Евгений сверяли по навигатору местонахождение следующих площадок, которые Екатерина отметила в прошлом и позапрошлом годах. Кроме того, все мы внимательно осматривали деревья в поисках семян самшита. Пока самшит жив, надо собирать семена.

Оказывается, заместитель директора РРНП по науке Инга Тания уже отдала соответствующие распоряжения на этот счет, и Катя решила помочь, поскольку на этом участке семена уже начинали выпадать из крохотных шишечек на ветках... Тем более что в складывающихся обстоятельствах плоды самшита встречаются не столь часто.

Мы углублялись в лес. Катя как специалист видела то, что мы, безусловно, видеть не могли. Потом она поделилась результатами своих наблюдений:

– Вопросов возникло немало. Во-первых, я нашла погибших гусениц. Какова причина их гибели, выяснится уже после лабораторных исследований. Но очевидно, что у огневки есть враги, и это пока, судя по всему, не бактериофаги, то есть не насекомые, которые, по предположению ученых, смогут ей противостоять, а нечто иное, пока неизвестное. Во-вторых, еще не удалось установить, за какой срок огневка так расхозяйничалась на Геге, поскольку нами найдены гусеницы первого и второго поколения. И третье – очевидно, что в тех местах, где осуществляется лечение – а в качестве препарата в Абхазии используется «Демилин» и «Би-58 (новый)» – самшит выглядит практически нетронутым. Значит, можно не сомневаться – препараты работают.

...Мы с тоской смотрели на буреющие по сторонам ущелья скалы. Бурые залысины – это объеденный огневкой самшит. И хотя, насколько я помню разговоры на заседаниях в Кабинете Министров РА, такие участки было принято решение поливать препаратами с использованием вертолетов, здесь, судя по всему, это оказалось невозможно.

Но если принято решение лечить самшит, то это значит, что лечить его нужно повсеместно, а не исключительно вдоль трассы. Мы же спокойно прошли и, более того, даже проехали в глубь леса, значит, точно таким же образом можно было пройти и проехать с распылительными установками. Следующим пунктом наших исследований стали площади Черкесско-Полянского лесничества, где Екатерине помимо самшита предстояло осмотреть еще и посадки каштана.

Оставив автомобиль у домика лесника, мы пошли пешком. По дороге нас атаковали тучи бабочек огневки, и хотя самшита поблизости видно не было, агрессивный запах поврежденных листьев, напитавший воздух, свидетельствовал – изуродованный огневкой самшитовый лес совсем рядом. И действительно, после того как Катя внимательным образом осмотрела буквально каждый каштановый ствол, мы поднялись чуть выше и обнаружили самшит, повреждения которого, по предварительной оценке Кати, составили 70–80 процентов.
Надо было спешить, солнце уже клонилось к закату, а нам предстояло осмотреть каштаны в лесничестве Вадима Антелава, на 36-м километре.

– Важно убедиться, – объяснила мне Катя, – что в Абхазию не проник еще один очень серьезный враг каштана – орехотворка, вредитель, также вызывающий усыхание здоровых деревьев.

На данный момент признаков орехотворки на каштанах, к счастью, обнаружено не было.

Вадим Антелава, как он сам не без гордости подчеркивает, лесничий в четвертом поколении, четвертый лесничий в семье. Первым был его дед Зосим Антелава, который и привез Вадима в эти места ребенком.

Потом его сменил отец Вадима, потом дядя...
У Вадима трое детей. Две дочери и сын.

Выясняется, что Катя с момента знакомства уговаривала Вадима поступить в лесотехническую академию в Санкт-Петербурге, а он все отшучивался... Мол, ты, Катя, прекрасно справляешься с болезнями наших лесов... А в этот раз сообщил: – Настраиваю сына на вашу академию. Так что быть ему лесничим с дипломом...

Что ж, время течет быстро. Пройдет совсем немного времени, и, будем надеяться, Антелава-младший возьмется за исследование родных лесов вместе с Катей.

Война с огневкой невольно навела на разговор о прошедшей войне. Вадим представил нам своего двоюродного брата по материнской линии – Гиви Цулукия. Гиви – ветеран Отечественной войны народа Абхазии, воевал на Восточном фронте, войну встретил на мосту в Охурее. Он по-прежнему живет в родном Арасадзыхе, у него трое сыновей, растут внуки. Да и сам Вадим, которому в 1992 году едва исполнилось 14 лет, ни дня не оставался в стороне. И хотя непосредственно в наступлении ему участвовать не довелось, он, подросток с неуемной энергией, сделал для победы над врагом не меньше, чем иной взрослый.

Экспедиционный день подошел к концу. Назавтра у Кати, Аслана и Жени была намечена поездка на Куджба-Яшту. Катя с надеждой говорила, что в прошлом году повреждения самшита там были почти незаметны. Увы, после возвращения вечером следующего дня она позвонила мне и сообщила, что на Куджба-Яште ее ждала страшная картина. Она оценила повреждения самшита на 100 процентов, и только в некоторых местах на 80.
Впереди еще десятки поездок по всем районам Абхазии. И только после этого, после лабораторных испытаний Екатерина сможет сделать окончательные выводы.

А я позволю себе высказаться уже сейчас: удручающее впечатление производят не только и не столько зверства огневки, сколько мысли о нашей инертности и откровенном равнодушии. Нашествие огневки для природы Абхазии – настоящая драма. И если мы не проявим настойчивости и мужества, то она обернется трагедией. Только мы это еще не до конца осознали.

Мне невольно вспомнилась прошлогодняя поездка в Пицунду. Местные жители, вызвавшиеся меня подвезти, всю дорогу говорили о курортных перспективах, подсчитывая сколько удастся еще заработать до конца сезона, а я с ужасом осматривала провалы вдоль дороги – объеденные той же огневкой засыхающие деревья... А они к этому уже привыкли.

Да, собственно, оказавшиеся в Абхазии впервые так же не замечают этого, радуясь зеленому покрову окружающих гор... А вот истинные поклонники Абхазии, для которых встречи с той или иной природной достопримечательностью – как встреча старых друзей, тревожно спрашивают: – А что это за бурые залысины? Ведь здесь же был самшит? Что с ним?

– Да, с самшитом настоящая беда, – говорит Екатерина, – но даже первые несколько поездок убедили нас, что бороться с огневкой вполне реально. Важно делать это не формально, не для галочки в отчете, а так, как это делает в Сухумском ботаническом саду Евдокия Лакоба, как это делают владельцы и арендаторы некоторых кафе вдоль трассы, ведущей к Рице, например, в кафе «Сойка», – необходимо лечить самшит регулярно, по предписанной схеме и рекомендованными препаратами.

А я невольно вспомнила войну. Тогда тоже были сомневающиеся в победе. Это сейчас они не признаются, говорят: «Не может быть! Я такого не говорил!» Битва с огневкой – это та же война. Война за Абхазию. И выиграть эту битву может только человек.
Юлия СОЛОВЬЕВА
http://gazeta-ra.info/index.php?ELEMENT_ID=13946