Учитывая ситуация в которой мы сегодня находимся, не все следует   озвучивать, надо быть немого осторожными. Прежде всего я хочу сказать о том, что меня больше всего беспокоит.

15 декабря  Парламент,  разделившись на две части, заседал в разных помещениях. Меня это волнует больше. Я был очень  расстроен. Вечером уже я отпустил охранника, водителя, сам же сидел в Парламенте с людьми, которые далеки от политики.

После шести вечера мне поступил телефонный звонок. Мне звонил  уважаемый человек, герой Абхазии Роман Герия. Я удивился и спросил, как он меня вспомнил. Мы радушно поздоровались. Он сказал, что с ним  группа ребят,  их уполномочили что-то мне передать и попросил о встрече в  Парламенте. Я ответил, что уже вечер, люди разошлись и если это не  очень срочно, то можно встретиться завтра. Он сказал, что очень срочно. Я знаю его не первый день, мы давно знакомы.

После телефонного разговора Роман Герия приехал сюда. Смотрю, с ним группа людей. Я  не знаю, может их было человек 17-18 или 20, я не считал.  Среди них были и мои  знакомые, и молодые ребята. Я поздоровался и поинтересовался, что их привело в Парламент. Герия предложил подняться ко мне в кабинет четырем – пяти  человек  и там поговорит. У меня не было ключей,  поэтому я не мог их пригласить в свой кабинет.

Я пригласил их зайти в помещение  напротив кабинета Натали Смыр.  Но в кабинет  зашли не четыре человека, а все вместе. Я их рассадил как мог и сел напротив них.

Роман Герия сказал, что они были делегированы людьми, около 400-500 человек, которые находятся в зале «Абырлаш» в  Новом районе.

У меня возник вопрос, почему  решили встретиться после шести часов вечера, когда нет депутатов?

Я  до сих пор не очень понимаю, они хотели лично со мной встретиться  или с о всеми парламентариями.  Я не скрываю ничего. Они начали с того, что наши заседания смотрит множество людей в разных уголках мира, что им  и другим стыдно, как мы себя ведем на заседаниях, что мы здесь вытворяем, какое отношение друг к другу проявляем.

Я выслушал их. Они  плавно перешли к ситуации, которую  мы все сегодня переживаем. Я начал уже понимать,  к чему  все идет. Мы подошли к тому, что их очень тревожит мой сын, который призвал народ вооружиться. Я это тоже выслушал.

Молодые  люди  эмоционально реагировали.  Я попросил, чтобы все высказались. Они не проявляли ко мне никакой агрессии, но во всем этом чувствовалась угроза. Мы долго разговаривали. Я сказал, что наш парламент не самый худший из всех созывов.  Другое дело, в те времена не было онлайн-передач, мобильных телефонов и прямого эфира. Редакции просматривали все, чистили и выпускали, сейчас это не так. Даже наши депутаты, сидя на заседаниях,  снимают и выкладывают (в соцсетях – прим ред. АП), я уже не говорю о журналистах.

Я им сказал, что в  мире все парламенты одинаковые. Если там нет споров, нет обсуждения вопросов, то, что это за парламент? Либо – это  карманный парламент,  который самостоятельно никакого решения не принимает, либо   это парламент, который  выслушивает  разные мнения, спорит и  решает вопросы.

Мы лучше других наших коллег тем, что не дрались, не размахивали  кулаками, табуретками не обменивались, не забрасывали друг друга стаканами. Я им сказал, что в этой части мы выглядим лучше, чем другие Парламенты, поэтому не нужно  удивляться нашим спорам и эмоциям. Уже приближается к концу срок наших полномочий.  

Естественно, проявляются групповые интересы, кто-то хочет заново  баллотироваться и пиарит себя,  у кого-то другие причины. Ну и президент приложил руку к тому, что парламент распадается.

Не секрет, что сегодня наш Парламент дееспособен не на все 100%. Важные государственные вопросы у нас очень трудно проходят.  Это все как бы объяснимо. Но когда люди государственные проблемы обменивают на внимание со стороны, на какие-то обещания, это очень плохо.

Я им сказал, что сегодня надо говорить о том, почему официально Парламент разделился на две части, почему одна часть заседала там, другая здесь. Вот это  самое опасное явление для страны. Когда оппозиция напирает на исполнительную власть, исполнительная власть тоже себя защищает. Но когда нет дееспособного Парламента – это очень опасно для государства.

Вы знаете, что в основном Парламент пять лет сглаживал ситуации, всегда стоял между  противоборствующими сторонами.  Сегодня я уже боюсь, что у нас нет такой силы и единения, чтобы мы встали посередине, защищали интересы государства, интересы обоих сторон, чтобы мы расставляли точки над i.

Они же сказали мне» «Ты отец, останови своего сына.»

Я сказал следующее: я понял, зачем вы пришли. Что он призывал народ вооружаться, это не совсем так. Если вы думаете, что судьба сына или то, что он говорит, мне безразлично, это не так. Я болезненно переношу каждое его слово и сейчас, и тогда,  когда он был депутатом Парламента.  Но в какой-то мере мое доверие он оправдывает, но иногда бывает  эмоциональным.

Я еще раз обратился к главе делегации, сказал, что первого, кого я призвал на войну – это был мой сын Кан, который был несовершеннолетний. Он был на войне и  я горжусь тем, что он честно, порядочно вел себя на войне. Один раз он был серьезно ранен, трижды был контужен.

За всеми нашими ветеранами надо смотреть, симптомы войны у них где-то есть. Бывает, что человек не сдерживается, быстро поддается эмоциям. Я сказал, что человек пришел после массовой драки, где была стрельба, и там присутствовали представители правоохранительных органов. Эту драку затеяли представители Администрации президента. И в состоянии аффекта он что-то ляпнул. Но это не означает, что он не управляет собой. Я думаю, что у него хватит сил контролировать себя.

Что касается митинга (назначенного на 21 декабря – прим. ред. Ап), то и вы этим занимались, я имею ввиду партию «Амцахара». Не будем сейчас углубляться в то,  кто чем занимался, я против этого. И даже тогда, когда страна находилась у самой опасной черты, я возглавлял восстановленное «Аидгылара». Мы  через себя все это пропустили, и не сталкивая людей, все это разрешили. Любой человек,  провластный или оппозиционный,  тот, кто поднимет ружье – это враг народа и этого не должно быть».   

***

Депутат Гарри Кокая отметил, что Валерий Кварчия стоял у истоков абхазского национально-освободительного движения и оказывать на него давление, выяснять с ним отношения, никто не имеет права.

Всю ответственность за произошедшее Кокая  возложил на  президента и предложил ему публично извиниться.  

Депутат Валерий Агрба также прокомментировал ситуацию со спикером. Он  отметил, что никому не позволительно  оказывать давление на законодательный орган, тем более на спикера Парламента.

«В новейшей истории Абхазии мы не раз переживали кризисные события, которые ставили под угрозу общее политическое согласие и  стабильность в государстве, и Парламент всегда являлся тем органом, который в самые критические, судьбоносные моменты брал на себя ответственность и находил пути выхода из самых сложных политических ситуаций. В последние несколько месяцев мы наблюдаем активные попытки дискредитации Парламента по различным вопросам, чтобы Парламент в самый сложный и нужный момент не смог принять на себя ту полноту ответственности, которая позволила бы принимать решения в интересах народа Абхазии», – сказал Агрба.

Свое мнение высказал и депутат Дмитрий Ардзинба.

«Абхазский народ не так легко запугать. Если не перестанут запугивать нас, то итог будет  плохой. Вместо того, чтобы запугивать, нужно решать острые вопросы в стране,  думать о том,  как идти дальше. Это будет хорошо как для президента, так и для нашей страны», – сказал Ардзинба.

Об этом сообщает Апсныпресс.